СОВЕТ ШТАЗИ

В конце восьмидесятых годов мне довелось работать на «стройке века», организованной в складчину странами СЭВ –Криворожском горно-обогатительном комбинате окисленных руд. Вначале, как положено, я устроился работать на советскую территорию, где от замерщика дослужился аж до инженера одного из многочисленных отделов КГОКОРа.

Еще до развала СССР мне жутко повезло (случилось это после того, как я попал под сокращение) и мои скудные познания иностранного языка на удивление помогли устроиться на гэдээровский участок гигантской стройплощадки.

В конторе, где я получил статус вахмана (по-нашему, вахтер), было много колоритных типажей. Бывшие чиновники Восточной Германии и штази (разведчики ГДР), которых вскоре после крушения Берлинской стены разжаловали и «вэкнули» из страны подальше – были костяком охранного бюро. Здесь, на непыльной работе и с неплохими окладами, бывшие слуги комрежима дорабатывали свои дни до пенсии.

В большинстве своем гэдээровские гэбешники – милые и симпатичные люди. Один из них – пожилой немец Геральд запомнился мне прям-таки не немецкой щедростью и приятными вечерними беседами на различные темы.

Воспоминания Геральда о бурной саксонской молодости (он родом из Дрездена), уроки немецкого языка того же таки саксонского разлива (в Германии это диалект), как, впрочем, и любопытные жизненные повествования заканчивались, как правило, безмятежным похрапыванием видавшего виды пролетарского шпиона.

Однажды в промежутке между обильным ужином и храпом Геральд рассказал мне занятную, и, как мне кажется, поучительную для нынешнего времени историю о том, как Германия выходила из послевоенного кризиса.

Детство Геральда было не шибко сытым

Детство бывшего контразведчика ГДР было пропитано тотальной разрухой и нищетой. 

После войны на его родине голод и страх убили самое главное – надежду. Дармовая постная похлебка да овсяная слизь, которую лихо размазывали по дну дюралевых котелков советские солдатики военно-полевых кухонь уцелевшим после бомбежек жителям города – пожалуй, самые живописные воспоминания того времени моего немецкого приятеля.

Правда, у Геральда были еще яркие вспышки-картинки. Детская память разведчика с особой любовью сохранила эпизоды приходов его отца на обед.

Перед тем, как приступить к скудной трапезе, фатер легонько щипал Геральда за нос и щеки, затем молча тыкал матери веер изрядно потрепанных бумажных купюр, строго наказывая, чтобы та не мешкала, и до конца дня успела хоть немного отовариться – инфляция достигала более тысячи процентов в месяц. Деньги, полученные в обед – уже к вечеру могли запросто превратиться в средство для разжигания домашнего очага.

«Нашей семье ужасно повезло – мой отец работал у доброго, понятливого и порядочного хозяина, который выплачивал зарплату не раз в день, а то и в неделю, как делало большинство предпринимателей, а два раза в сутки – выдавая наличку в обед и вечером после окончания работ», - делился воспоминаниями Геральд. - Таким образом, можно было спасти от обесценивания хоть часть заработанных средств».

Все начало меняться в июне 1948 года, когда настал час денежной реформы.

Этот период, мягко говоря, не был популярными даже у простого люда. Геральд говорил, что отец никогда не жалел грубых слов касательно реформ и их авторов, называя их грабителями. 

Этот исторический этап народ Германии окрестил эпохой Людвига Эрхарда. Парадокс «денежной реформы Эрхарда» заключается, правда, в том, что и разрабатывал ее, и принимал решение о ее проведении вовсе не Эрхард. Впрочем, это повод для другого поста.

Со слов Геральда основной принцип реформы состоял в том, что все вклады и сбережения населения практически «сгорели», при этом 20 июня 1948 г. каждый немец, независимо от статуса, стажа, профессии и квалификации получил на руки по 40 дойчмарок, позднее — еще по 20.

«Первыми в нашем городе начали подниматься мясники. Перемены сыграли на руку также всякого рода спекулянтам; немного погодя пошли дела в гору у банкиров, ростовщиков, рестораторов, гробовщиков и адвокатов. 

Через время силу реформ могли ощутить на себе аптекари и врачи, затем и народ попроще», - рассказывал Геральд. – Наша семья уже не так голодала, в магазинах наконец-то появились товары, и, главное, что уже можно было позволить себе не только спички, соль и эрзац-кофе».

Любопытно, что изменения в лучшую сторону произошли, по словам Геральда, менее чем за год.

Запомнились будущему «штази» и те представители народа, кто поступил с государственной подачкой опрометчиво, попросту пропил или прокутил, выданные деньги. Растринькав дойчмарки, гуляки превращались в попрошаек, спивались, опускались на самое дно. Оставшись же без средств к существованию, бедолаги просились на любую работу к уже поднаторевшим согражданам.

Среди родственников Геральда такие тоже, кажется, были. Геральд с грустью поведал мне о дядюшке по линии отца, который часто приходил в их дом изрядно подвыпившим. Дядя дебоширил и просил взаймы. Отец никогда не давал денег брату, называя его тунеядцем и пропойцей, а вот мать, жалела спившегося родственника и втихую иногда давала немного деньжат.

Экономическое чудо ненадолго задержалось на землях Советской оккупационной зоны. В мае 1949 года Немецкий Народный Конгресс принял Конституцию ГДР, признанную пятью землями. Уже седьмого октября 1949 года на карте мира появилось новое немецкое государство. А у советских, как известно – собственная гордость.

Геральд хорошо помнит, что его родители облегчённо вздохнули, мол, закончились экзекуции. И быстренько вступили в компартию. 

После же официального разделения страны об успехах реформ можно было услышать только от знакомых или из «вражих голосов» - информационная стена между Западной и Восточной Германией выросла гораздо раньше Берлинской.

Нынче не секрет, что реформа была действительно феноменальной.

Я не экономист и в тонкостях идеи Людвига Эрхарда и сотоварищи мне разобраться не просто. Но идея, судя по результатам, очень симпатична. И не только потому, что стартуя прямо сейчас, многим, в том числе и мне особо терять-то нечего. Главное, что есть надежда на будущее моих потомков.

А вот согласились бы ли нынешние керманичи Украины и иже с ними на подобный экономический эксперимент? Знамо, некоторым из них даже и пулю в лоб получить «не слабо», отстаивая интересы народа…

Отговорка о том, что сейчас время другое, как на меня, не катит. Ведь даже подмосковному ежу понятно, что Украину не на шутку поразила опухоль геноцида. А геноцид (от греч. γένος — род, племя и лат. caedo — убиваю), как известно, это – война. Война против собственного народа. И эта война, как мне видится, еще не окончена…

Думайте, братцы! Или ради спасения Отчизны собственные карманы вывернуть, гайка слаба?

Ваш, Аркадий Коваль